Viva la crisis или "обмани систему".

Источник: UKClimbing.com

"Небольшой отрывок из лекции Пола Причарда (Paul Pritchard): благотворное влияние экономического кризиса 80-х годов на развитие британского скалолазания."

Viva la crisis или "обмани систему".
Автор: Paul Pritchard, 05/Oct/2010

©http://ppritchard.blogspot.com/

Восьмидесятые годы XX-го века - уникальный период развития британского скалолазания, время перемен, смена скалолазных эпох, происходившая на фоне жесточайшего экономического кризиса. Семидесятые породили таких звезд как Рауз (Rouse), Скот (Scott), Макинтайр (Macintyre), Боардмэн (Boardman) и Таскер (Tasker), а также крупномасштабные экспедиции, сравнимые по размаху с экспедициями времен борьбы за Эверест. Например, в 1975-м году банк Barclays вложил в экспедицию на юго-западную стену Эвереста около 100'000 фунтов, что эквивалетно миллионам фунтов нынешних. Таким образом, поколение 80-х оказалось зажатым между эрой глобальных экспедиций и эрой супер профессиональных скалолазов 90-х.



Но люди, оказавшие влияние на скалолазание 80-х, обладали качествами, которые позволили им войти в историю. Проявить их, в немалой степени, помогла обстановка, царившая в то время в Великобритании. Мы, как и миллионы других британцев, были безработными и обладали уймой свободного времени. Из рабочих мы превратились в скалолазов. Богатый урожай британских скалолазов, сумевших заявить о себе миру, собирался вплоть до середины десятилетия. Myles, Moon и Haston, десятилетие прожившие на скалах, отказавшиеся от всего прочего - лишь немногие из касты безработных героев, но они указали путь многим другим. Их стремление стать сильнее, посвятить жизнь воплощению мечты, отказ от общественных благ многими воспринимались в штыки.

Однажды в один из американских скалолазных журналов пришло письмо, автор которого обвинял меня в бесхарактерности, поскольку я шел на поводу у своей страсти. Также мне вменялось в вину сидение на шее у британских налогоплательщиков. Очень часто я слышал подобные аргументы, когда дело доходило до осуждения безработных, поэтому я потрачу немного времени на более подробное описание системы в которой я рос. Мне кажется, этим людям не помешает узнать какая атмосфера царила в то время в Ланкашире (Lancashire).

После проигрыша Кэллагана (48-й премьер-министр Великобритании, прим. пер.) в 1979-м, настроения в молодежной среде начали меняться. К 1983-му году в стране насчитывалось около 4 миллионов безработных; престиж рабочих профессий падал. Выживали компании работники которых получали меньше, а работали больше. Падение спроса на продукцию тяжелой промышленности и переориентация на финансовые и коммуникационные отрасли высасывало жизненные соки из индустриальных районов. Консерваторы теряли доверие электората; тут и там рабочие бастовали. Правительство фактически объявило, что молодежи, не на что рассчитывать, и это развязало нам руки. Мы были вольны рисковать, не боясь оказаться на самом дне в случае неудачи.

Выходцы из небогатых семей строили свою жизнь приблизительно одинаково: оканчивали школу, получали пособие по безработице и вовсю творили. Некоторые, правда, становились наркоманами или угонщиками машин. Такой жизненный путь принимался подавляющим большинством населения; до поры до времени быть безработным не считалось зазорным. Так что 80-е годы - время "правления" Маргарет Тэтчер - это толпы безработных и взрывной рост количества творческих людей.

Безработные имели уйму свободного времени и занимались вещами, которые, на первый взгляд, не приносили обществу никакой пользы. Однако позднее выяснилось, что это не совсем так, и страна получила большое количество спортсменов, художников и писателей. Молодые скалолазы быстро смекнули что к чему и попытались выжать максимум пользы из сложившейся ситуации. Кстати, известный автор Ханив Куреши (Hanif Kureshi), посвященный в рыцари в 2008-м году, начинал свою карьеру в 80-х и не гнушался пособия по безработице.

[...]

Справедливости ради замечу, что наш культовый скалолаз Бэнкрофт (Bancroft) умудрялся существовать на одно пособие начиная с 77-го года. И у него были многочисленные последователи, давшие очень много молодым скалолазам: Аллен (Allen) и Фосет (Fawcett). Глядя на них я понял как именно хочу двигаться на скале. Я часто думал, смогу ли в будущем стать таким же как они. Некоторым счастливчикам - Макинтайру и Раузу - удавалось перебиваться универститетскими грантами, которые дали им массу свободного времени и шанс стать великим альпинистом или скалолазом. Со временем получить грант стало сложнее, и студенты были вынуждены искать подработки. Это заметно снизило привлекательность университетов в глазах людей, беззаветно преданных скалолазанию.

Рон Фосет ©UKClimbing.com

Поскольку молодые скалолазы стали обращать взоры на все более сложные и "дикие" районы, им требовалось все больше времени, ведь настоящие шедевры не делаются впопыхах. Этих людей абсолютно не интересовали политики, которые невольно создали им благоприятные условия для профессионального роста: из-за огромного числа безработных регистрация на бирже труда не вызывала особых затруднений. Чиновники не могли доказать, что ты не находишься в активном поиске работы, поскольку все знали, что работы попросту нет. Кстати, нам стало легче и в психологическом плане: проводя время на скалах, мы высвобождали рабочие места, и кто-то мог накормить семью благодаря нашей жертве. Мы, конечно, пробовали искать работу, но людям, вкусившим свободу было сложно свыкнуться с мыслью о фабричной рутине. А другой работы система предложить не могла, особенно в регионах с развитой добывающей промышленностью. Так что лазание представлялось единственной разумной альтернативой. Есть доля горькой иронии в том, что я удовлетворял свою страсть за счет глубоких и драматических потрясения в обществе. Мы как будто заняли место место уволенных шахтеров, и должен заметить, что чистка скал и пробивка маршрутов - тяжелая и порой опасная работа. Уж навернкая сложнее работы в конторе.

К сожалению, пособие (или как мы его назвали "правительственный грант") было очень мало. В течение первых двух лет занятий скалолазанием на "постоянной основе" я получал 18 фунтов в неделю, ночевал в хижинах или пещерах, а чтобы выжить, был вынужден перепродавать вещи, брать взаймы и гоняться за всем самым дешевым.

Было сложно существовать на пособие, отказывая себе в элементарных удовольствиях ради нового маршрута, в то время как большинство одноклассников обзаводилось машинами и подружками. Я часто задумывался о том, что со мной будет через 10 лет: без профессии, без образования? О серьезных травмах было лучше не задумываться вовсе. Но я не жалею о сделанном выборе, об упущенной карьере и прочих радостях присущих обществу потребления.

Названия некоторых маршрутов того времени до сих пор напоминают нам о беспрецендентном состоянии общества и скалолазания. В стране со здоровой экономикой вряд ли могли появиться маршруты под названием Doleman (Безработный), Long Live Rock and Dole (Да здравствуют скалы и пособие). Один пламенный, но бездомный скалолаз - Dirty Derek - сказал, что готов снова проголосовать за Тори, лишь бы они ввергли в страну в очередной кризис. В наши дни скалолазов-бродяг почти не осталось. Им было отпущено всего лишь 10 лет. Безработный скалолаз вряд ли заслужит одобрение в глазах сегодняшних обывателей, а новые правила не способствуют появлению людей, путешествующих по миру с целью отрытия новых маршрутов. В Британии, например, повсюду стоят знаки, запрещающие ночевку в неприспособленных местах. В наши дни многие скалолазы полагают, что деньги, спонсорская помощь и спортивная машина помогут им не попасть в ловушку конформизма. Они стремятся достичь уровня своих кумиров. И все равно играют по правилам системы.

Общество допускает, что молодым философам или художникам нужно помогать, и посему они могут рассчитывать на тощие гранты. А вот выделять деньги на пробивку новых линий - не допустимо с точки зрения общественной морали. Нас такое положение вещей не вполне устраивало. Забавно, но безработные, казавшиеся бесполезными для общества, добились невероятных успехов в том, чем занимались, стали появляться на страницах журналов и в рекламе, помогали производителям снаряжения продавать товар, и незаметно для самих себя, стали неотъемлимой частью системы, которую в прошлом отвергли.

Чтобы жить своей жизнью, нам было необходимо богатство окружающих. С этим приходилось считаться. Мы были подобны исследователям вроде Шиптона, Тильмана или Дарвина, которые делали свои открытия на деньги империи, на деньги покоренных стран. Скалолазы выходцы из рабочего класса царили на протяжении 30-50-х годов. Это были суровые мужики, которые снискали славу на скалах рядом с домом. После войны рабочих мест было полным полно и все были при деле, так что лазить они могли только на выходных. Но затем подросли бэби-бумеры, количество свободных рабочих мест сократилось, и появился новый тип скалолаза - мятежник со стойкой скалозависимостью. Теперь, кажется, все вернулось на круги своя, но очевидно, что безработица 80-х дала беднякам куда больше возможностей для самореализации и маленьких открытий, нежели отпущено сегодняшнему представителю низшего класса.

Первый финал Кубка мира проходил в Бирмингеме в 1989-м году, и победителем неожиданно стал британец Саймон Надин (Simon Nadin). Этот случай вкупе с прекрасным выступлением Патрика Эдлингера (Patrick Edlingers) в Сноубёд (Юта) стал отправной точкой перемен. Стало ясно чего нынешняя публика ждет от скалолазания: поскольку риск на подобных мероприятиях стремился к нулю, на первый план выходила техническая сложность. Наконец-то скалолазов можно было сравнивать между собой, разделять на победителей и побежденных. Вскоре последовал резкий рост числа профессиональных скалолазов и изгнание из скалолазания духа приключений. Одновременно с этим стали массово открываться скалодромы, на телевидении появились модные скалолазные ролики, а сам спорт признавался все большей частью общественности. В скалолазание пришла масса людей совершенно иного склада: тех кто желал славы, а не признания единомышленников.

Ни один скалолаз не добивался признания себе подобных, если это была его единственная цель. Таких быстро поднимали на смех. Признания в профессиональной среде добивались только 100-процентные засранцы, добросовестно относившиеся к лазанию. Обман не проходил, потому что не возможно было делать все те вещи лишь ради желания прославиться. Успеха добивались только те, кто страстно желал раздвинуть границы возможного и дозволенного.

Многие и не знали, что являются великими скалолазами. Признание приходило незаметно, зачастую оно выражалось в упоминании в журнале Mountain. В наше время также не было понятия "сложнейший маршрут в мире", все это пришло потом. Например, прохождение Джоном Рэдхедом (John Redhead) маршрута The Bells, The Bells считалось всего лишь прохождением первой Е7 в Британии.

Джордж Ульрих на ключевом участке маршрута The Bells The Bells ©UKClimbing.com

В итоге мы пришли к тому, что многие скалолазы и не стремятся быть признанными сообществом, ставя перед собой единственную цель: произвести впечатление на публику. Поскольку обыватель реагирует на цифры (в определенной степени), скалолазы 90-х стали уделять им повышенное внимание.

Приблизительно в это же время в скалолазание пришел большой бизнес, поглотив мелких производителей снаряжения. В моду вошли гигантские выставки на которых заправляли люди далекие от скалолазания и которых в большей мере интересовала точка зрения публики, нежели скалолазов. Такое понятие как "сложность" фактически утратило свое первоначальное значение: на смену риску и поиску приключений пришли категории.

Рост экономики и ужесточение социальной политики, имевшие место в 90-х, отправили в небытие безработных скалолазов, жаждущих приключений, а не славы. Вектор развития скалолазания кардинально изменился. Однако онсайт прохождения сложных маршрутов снова входят в моду: повторы "хэдпоинтов" 80-х годов и дерзкие первопроходы на скалах и в горах, например, Echo Wall Дэйва МакЛеода (Dave Macleod), восхождения Лео Холдинга (Leo Houlding). А бэйз-соло маршрут Дина Поттера (Dean Potter) по Северное стене Эйгера - Deep Blue Sea - указывает новый путь развития скалолазания.

Я знал достойных уважения людей, которые жили где придется и не искали материальных благ. В голове у них были только скалы. В своей книге Deep Play (1997) я писал: "Я думаю, впустив в скалолазание профессионалов, мы не оставили места для таких людей." Что ж, спустя долгих 10
лет они потихоньку возвращаются.

И наконец, возвращаясь к 80-м, хочу сказать, что все скалолазы этой великолепной эпохи должны сказать спасибо Маргарет Тэтчер: именно она дала им эту блестящую возможность.
Твое здоровье, Мэгги!
---
Пол Притчард:
Родился в 1967-м году в Болтоне (Ланкашир). В 80-90-х года входил в число ведущих скалолазов Британии. Начал лазить в 16 лет у себя в Ланкашире; спустя какое-то время успешно повторял сложнейшие маршруты по всей стране. Является автором многих собственных маршрутов в
Ланкашире и Северном Уэльсе.

13 февраля 1998-го года с Полом произошел трагический инцидент: он получил серьезную травму головы во время лазания на Totem Pole - отдельно стоящая скала у берегов Тасмании. Правая сторона его тела была полностью парализована, что причиняло ему невыносимые страдания.

Пол Причард является автором трех книг:
Deep Play (1997) - описывает ранние скалолазные годы.
Totem Pole (1999) - трагический инцидент и период восстановления.
The Longest Climb (2005) - продолжение истории.

Узнайте больше о Поле Причарде на сайте: www.paulpritchard.com.au

©http://ppritchard.blogspot.com/